- Ненавижу эти будничные дни оленя. Ненавижу - тихо пробубнил Хоуп, откусывая очередную горсть свежой травы.
Он уже был почти как 2 года на Крипте и снова вернулся к обязаностям парнокопытных. Хотя, чего он ожидал? Что будет питаться солнечным светом и испорожнять радугу? Конечно, в мыслях оленя вертелись и не такие мечты, но дабы поддерживать жизнь и так называемый тонус (которого, видимо по отвисшему животу у него и никогда и не было) ему приходилось стотысячновторой раз жевать траву. Да, она вкусная, свежая и приятно хрустит во рту, разливая внутри теплый и приятный сок. Но это повторялось изо дня в день, изо дня в день! Да и еще не в самом удачном месте. Та дымка, покрывающаю добрую половину (если не все) леса, по-видимому была неотъемленной частью этой рощи, например, как пятна и зебра... Снова меня понесло не в ту сторону... В любом случае, сегодня был просто отвратильный день для Хоуп со свежей и вкуснейшей травой и затуманенным лесом. Настроение у него было хуже некуда. Как вдруг...
Оли-Молли заприметил в пятидесяти шагах от себя красивый, белоснежный, маленький цветочек. Он был так нежен и беззащитен, что у Хоуп не было сомнения: он должен его съесть, иначе за него это сделает кто-нибудь другой, а олень не мог этого допустить. Поэтому наш тяжеловесный господин с его ветвистыми рогами поскакал (благо скакал он достачно быстро) к несчастному цветочку. И тут, тоненькая ножка Оленя Надежды почувствовала что-то нечто мягкое и движущееся, и, увидев в нем препяствие, немедленно пыталось избавиться, к благо этого "мякого и движущегося" ножка оленя была слишком слабой для этого. В результате этого сложного и непростого, сие секундного процесса, на протяжении которого Хоуп успел вспомнить все ругательства, каким только научила его любимая тётушка, эта самая нога оленя поехала в другую сторону, успев задеть твердый камень, а все остальные ноги Оли-Молли полетели в противоположную сторону, благодаря чему он тяжело плюхнулся на что-то "мягкое и движущееся" и в том числе на тот самый твердый камень.
- Проклятие нернокопытящихся, чтоб их... - вздохнул Олень Надежды сквозь помятую морду и перекрученных ног и рог. - Моя но-о-оженька.... Но-о-оженька-а-а, - завыл он, но тут же замолк, потому что как бы ему это не хотелось, но боль в той самой ноженьке-путешественницы он не чувствовал, но и пошевелиться любой частью тела не мог.
Чертики, цветочки!

Отредактировано Хоуп (2014-01-22 21:05:41)

Смущенно и несчастно выглядывая печальными глазами из той кучи переплетенных ног и рог, что образовалась благодаря столкновению, Хоуп совсем сник. Как вдруг он возле себя обнаружил маленького зверька, по всей видимости муравьеда, который что-то ему говорил:
-...косолапый! Чуть не убил, не приведи Эдьос! - возмущался зверек, отряхивая с себя пыль и приводя в себя порядок.
Еще не понимая, чего он хочет от него, Оли-Молли заскулил. У него затег рог. Или это нога? А может шея? Он уже ничего не чувствует...
Если бы моя тетушка меня видела...
- Ишь ты, ноженька разболелась, - недовольно проворчал намбат, уже без особой злости, - Ибо нечего ступать куда неповадно! Лишь бы по головам чужим пройтись!
- Извините, господин муравьед, мне очень жаль, что так вышло, - как бы больно и неудобно ему не было, Хоуп был как всегда спокоен и вежлив, - В этом тумане не то что, другого зверя не увидишь, собственного хвоста не замет...
И тут Олень Надежды осекся, пытаясь повернуть голову в сторону хвоста, из-за чего его шею заклинило и теперь он точно не мог пошевелиться. В этот момент он вспомнил, что как раз у него хвоста и нет, да и особо не было, по крайней мере олень его никогда не замечал.
Почему я не мог этого вспомниь раньше? Теперь мне придется разговаривать со своим собеседником, абсолютно не видя его.
Тяжело вздохнув, олень краем глазом наблюдал за продвижениями миниатюрного зверька вокруг него. Тот чувствовал некую жалость к той каше, которой он обращался. И Хоуп слышал, что намбат говорит что-то вразумительное и довольно умное, но слегка нелепое, но из-за того, что Олень Наджеды старался вспомнить какая нога была виновницей всего произошедшего, чтобы вслух обвинить ее, как он снова прослушал почти всю торжественную речь, как оказывается (ему подсказали его полушария мозга), целителя.
- Вылечить его, что ль? - на этот раз громко и риторично спросил муравьед у окружающего их тумана, - Хотя с какой-то стати? После такого откровенного покушения на собственную жизнь?..
- Конечно, вы можете меня и не лечить, как раз у вас имеется достачно оснований на это, одно из которых вы упомянули в конце своего монолога, - задумчиво проговорил олень, пробуя каждое слово на вкус, и, думаю совершенно о другом, - Многие бы на вашем месте так бы и поступили. Да и вас я не заставляю мне помогать, я уж как-нибудь сам.. Выкорап...к-а-аюсь... Как-то.. сам.. 
Усердно кряхтя, Оли-Молли пытался показать свою самостоятельность в данной проблеме, выпутываясь из переплетения собственных узлов, но он сделал только хуже: стянул и перетянул себе все связки, а один из мощнейщих рогов так вообще запутался в ветке ближайшего дерева. Ситуация была явна безвыходна.

Видимо, болтливости, как и смелости этому намбату не унимать, - подумал про себя олень, не особо прислушиваясь к речам забавного зверька и внимательно наблюдая за всеми его манипуляциями над его несчастным телом. Вскоре после несколько громких возмущений тот уже нашел разбухшую, тоненькую ножку Хоупа и, приложив свои крошечные, маленькие лапки к ней, начал медленно сосредотачиваться. Пациенту это даже сначало показалось довольно-таки смешно, если учесть, что о целителях он только слышал в балладах, не более того. Хоуп тут же представил себе, как это до коликов в животике смешно выглядит (если посмотреть со стороны какого-нибудь мимо проходившего жителя острова, на их благо таковых на данный момент не имелось). Смесь олениных рог, ног, выглядывающих одних больших глаз из маленькой головы из заклинившей шей. А рядом, словно сектант (видимо поклонявшийся каким-то определенным частям тела, судя по его движениям и выражению морды), стоит намбат, положив свои крошечные лапки на какую-то субстанцию жира Оли-Молли, по всей видимости, являвшейся ногой...
И тут за всеми этими довольно веселыми  и глупыми мыслями Хоуп почувствовал, как именно в той точке, где приложил свои лапки муравьед пульсирует тепло, словно маленький огонек. Затем этот огонек тепла начинает делать странные круговые движения и вдруг! - по-наркомански притягивать к себе непонятно откуда взявшиеся другие точки тепла, скапливающиеся даже в самых неожиданных местах. Сперва эти огоньки птичками начинают летать внутри по всему телу, раздражая и без того потрепанную нервную систему оленя, из-за чего у того даже мурашки начали... Что-то там они обычно делают? Так вот, пока огоньки летали по всему телу и вызывали эти самые мурашки, Олень Надежды успевал еще следить за выражением морды этого маленького и пушистого господина: сперва на его сосредоточенным и зажмуренном лице (назовем это так, дабы исбежать тавтологии) ничего не менялось, но как только огоньки прекратили свой растаманский-наркоманский свободный полет по всему организму несчастного и начали скапливаться в местах боли, затрагивая не только виновницу-ножку, как намбат чуть ли не отлетел от тела оленя. И почувствов внутри себя, что-то вроде окончания атомной войны, Хоуп вздохнул с облегчением. Он чувствовал себя уже намного легче, словно после принятия шалфеевского душа, даже растянутая-переломанная-сломанная нога уже могла пошевелиться. Точнее рогатый мог ей пошевелить.
В итоге у оленя глаза от удивления и восторга сделались еще больше (насколько это было возможно для таких и чересчур больших глаз). Он по-новому посмотрел на намбата, хотя, наверное его выражение морды и взгляд не чуть не изменился с момента спотыкания о целителя-спасителя.
- Ох тыж ё, какой ты огромный! - запоздало дошло до мозговой части у Хоупа. - Вроде ножка маленькая, а средств на неё не напасешься...
И буквально спустя мнгновение, уже с более счастливым видом, намбат промурчал:
- Мрр, еще чем-то помочь?
- Я даже и не представляю, как я могу выразить вам свою благодарность... - искренне говорил оленюша, - И можно я перейду на "ты"?.. И еще, если для тебя это будет не так тяжело, но не мог ты помочь мне выкарабкаться из той кучи, где я застрял, дабы добить уже начатое благородное дело?

Отредактировано Хоуп (2014-01-20 16:37:19)

- Зато я вот прекрасно представляю, - зверек блаженно зажмурился. - Мне хотя бы временный транспорт да не помешает, и ищейка для трав, и вообще как только можно не выразить свою благодарность, - И тут намбат широко зевнул и бодренько отряхнулся. - Так-так-так, что ты говоришь? Помочь выкарабкаться из кучи? Ууу, дружок, да тебе самая пара к психиатру гарцевать, коль будет на чем: тебе явно нужно разобраться в себе.
Хоуп молчал. Ему стало еще любопытнее наблюдать за этим смешным зверьком, только и успевай ловить его взглядом. Даже на некоторое мнгновение ему показалось, что муравьед совсем исчез из поля зрения. Но рогатый тут же услышал голос около своего уха:
- Фскольфко феток, - пробубнил он, перекусывая зубками ветви, освобождая рога от их узлов. - Даже не помню когда они тут появились!
- Они с самого начало здесь были - только и успел ответить Хоуп, как тот уже помогал развязывать его неуклюжие и тонкие ноги от хитроумных переплетений.
Вскоре несложный процесс был закончен и его ноги, и рога оказались свободными.
- Ты если вставать собираешься, рекомендую быть осторожнее - прямо над тобой еще несколько веток, - шутливо заметил зверек, нетерпеливо заскав возле него.
Наконец Оли-Молли смог встать, незабывая о предупреждении насчет веток. Чуть пошатываясь на дрожащих ногах, он все-таки сделал несколько неувернных шажков и потом снова сел (по-собачьи, прошу заметить, что было довольно привычно для Оленя Надежды), еще не привыкши к свободе своих ног. Он наклонил свою голову и щипнул немного травы, чтобы еще прийти в себя.
- А в благодарность катай меня на своих рожищах, а то никакого проку от этих громадных весел!- сказанул господин муравьед.
Задумчиво жуя сочную траву, Хоуп внимательно осматривал рыжего намбата. Интересно, его имя связано с его неугомонным характером или же с внешностью?
- Если только так я могу выразить свою благодарность к тебе, мой целитель, то с превеликой радостью, - проглотив комок кашицы, он продолжил, уже вставая - У меня много имен, но я предпочитаю, когда меня называют Хоуп. А как тебя?
Он подошел ближе, наклоняя свои рога к нему, показывая, чтобы тот сел на них.