Зоркие аксиниты недоверчиво сужаются, провожая фигурки двоих больших котов дальше по ледовой гряде. Беркут становится невольным свидетелем того, как гепард вдруг сближается со Второй, видимо, намереваясь что-то сказать, а потом — как сама Вторая неожиданно меняет направление бега, удаляясь в другую сторону и оставляя своего сопартийца. Пернатый слегонца даже опешил, но не потерял над собой контроль в воздухе, к счастью. Что это — обманчивый манёвр? Чей пятнистый хвост хочет завести чужие, нежелательные взгляды по ложному следу, а потом с изяществом обставить? В том своём убеждении, что разделение двоих лидеров как-то связано с предусмотрительной уловкой, птах не сомневался. Рат был бы не Рат, не будь у него в загашниках какого-нибудь виртуозного плана по одурачиванию преследователей. О-о-о, Мышьяк слишком умён, чтобы исключать их наличие даже при всей своей сноровке. Уж больно хорошо, а вместе с тем и до мизера плохо знает этого щуплого котика с огромным потенциалом тот, кто сейчас превратил свой лик в оперённое охотничье остриё.
«Что за мысли ведут твои действия? К чему они стремятся? Как я желаю знать хоть немного, что же творится у тебя в голове…»
Продажные мысли и желания остаются отгороженными от ясных мыслей, пока беркут продолжает свой прямой путь над чужими головами, разрываясь в двух равноценных желаниях сопровождать и Трикстера, и Лазурит. Зная, что благоразумнее было бы остановить выбор на более умном, а от того более опасном субъекте, пернатый держал себя напоминанием о недавнем приказе, который гнал самку всё дальше с гор, и, возможно, был роковым. В итоге, принято было решение в пользу третьего варианта — опередить кого-то из них, прямо на конечном пункте всего марш-броска.
Взгляд вновь бросается вниз и чуть в сторону, вылавливая на белом полотне знакомый силуэт гепарда, который уже и не один, а с той хитрой патрикеевной. Кажется, они останавливаются, дабы перекинуться парой слов, но беркуту уже нет резона тормозить вслед и кружить над ними. В игру вошла новая ставка, которую пернатому упустить никак нельзя.
Излишняя закрученность ходов так же опасна, как и излишняя прозаичность. Помня об этом, птица не стала прибегать к особо сложным трюкам, которые будут выглядеть более, чем просто громоздко на открытом небе. Так кстати слетевшиеся стаи стервятников стали хорошим рассредоточением внимания тех глаз, что выискивали в вышине орлиный стан, пока сам орёл преспокойно пролетел дальше, и немного повернул в противоположную сторону. По своим делам. Так, чтобы скрыться с глаз, как можно дальше, полностью раствориться в небесном массиве. Полагаться на авось — далеко не самое благородное дело для таких, как беркут, но сейчас, в чужой епархии ему ничего иного не оставалось. Понадеявшись, что преодоленного расстояния достаточно, чтобы молодчики из Троих больше не могли рассмотреть его над горизонтом, птах круто повернулся, шире раскинув крылья, и полетел во весь опор к заветной скале. Быстрее, быстрее, до надсадного гудения в костях, до секущей боли в глазах от встречного ветра, чтобы выиграть время. Каждая заминка что с его, что с чужой стороны может дорого обойтись.
Когда в поле зрения наконец сверкнул знакомый выступ, беркуту казалось, что его грудная клетка, будто испепеляемая забитым дыханием, сейчас просто разорвётся. Он не стал долго юлить над горным зубом, когда, поднажав, смог достигнуть его — сразу перешёл в крутое пике, подобрав крылья ближе к туловищу и вытянувшись в струнку от кончика клюва до кончиков перьев на хвосте.
«Крипт. Крипт. Крипт! КРИПТ!»
Единственным следом только что рухнувшей птичьей туши был только сноп тёмных, стремительно растворяющихся орлиных перьев, что истончались, опадая в бездну под скалой.
Отредактировано Жаннет (2015-10-08 21:13:01)